Неточные совпадения
— Ей-Богу ни одной. А если
впустил, я поймаю. Ты
не поверишь, какое наслаждение! Ты как провел день?
— Солдат! — презрительно сказал Корней и повернулся ко входившей няне. — Вот судите, Марья Ефимовна:
впустил, никому
не сказал, — обратился к ней Корней. — Алексей Александрович сейчас выйдут, пойдут в детскую.
«Девочка — и та изуродована и кривляется», подумала Анна. Чтобы
не видать никого, она быстро встала и села к противоположному окну в пустом вагоне. Испачканный уродливый мужик в фуражке, из-под которой торчали спутанные волосы, прошел мимо этого окна, нагибаясь к колесам вагона. «Что-то знакомое в этом безобразном мужике», подумала Анна. И вспомнив свой сон, она, дрожа от страха, отошла к противоположной двери. Кондуктор отворял дверь,
впуская мужа с женой.
В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание — чувство, которому покоряются так легко все женщины, —
впустило свои когти в ее неопытное сердце. Во все время прогулки она была рассеянна, ни с кем
не кокетничала, — а это великий признак!
«Как можно! А как
не отдашь в срок? если дела пойдут плохо, тогда подадут ко взысканию, и имя Обломова, до сих пор чистое, неприкосновенное…» Боже сохрани! Тогда прощай его спокойствие, гордость… нет, нет! Другие займут да потом и мечутся, работают,
не спят, точно демона
впустят в себя. Да, долг — это демон, бес, которого ничем
не изгонишь, кроме денег!
Викентьев сдержал слово. На другой день он привез к Татьяне Марковне свою мать и,
впустив ее в двери, сам дал «стречка», как он говорил,
не зная, что будет, и сидел, как на иголках, в канцелярии.
«…Коко женился наконец на своей Eudoxie, за которой чуть
не семь лет, как за Рахилью, ухаживал! — и уехал в свою тьмутараканскую деревню. Горбуна сбыли за границу вместе с его ведьмой, и теперь в доме стало поживее. Стали отворять окна и
впускать свежий воздух и людей, — только кормят все еще скверно…»
После каждого выстрела он прислушивался несколько минут, потом шел по тропинке, приглядываясь к кустам, по-видимому ожидая Веру. И когда ожидания его
не сбывались, он возвращался в беседку и начинал ходить под «чертову музыку», опять бросался на скамью,
впуская пальцы в волосы, или ложился на одну из скамей, кладя по-американски ноги на стол.
— Дайте мне силу
не ходить туда! — почти крикнула она… — Вот вы то же самое теперь испытываете, что я: да? Ну, попробуйте завтра усидеть в комнате, когда я буду гулять в саду одна… Да нет, вы усидите! Вы сочинили себе страсть, вы только умеете красноречиво говорить о ней, завлекать, играть с женщиной! Лиса, лиса! вот я вас за это, постойте, еще
не то будет! — с принужденным смехом и будто шутя, но горячо говорила она,
впуская опять ему в плечо свои тонкие пальцы.
Я после этого, естественно уверенный, что барыня дома, прошел в комнату и,
не найдя никого, стал ждать, полагая, что Татьяна Павловна сейчас выйдет из спальни; иначе зачем бы
впустила меня кухарка?
Когда загремел замок, и Маслову
впустили в камеру, все обратились к ней. Даже дочь дьячка на минуту остановилась, посмотрела на вошедшую, подняв брови, но, ничего
не сказав, тотчас же пошла опять ходить своими большими, решительными шагами. Кораблева воткнула иголку в суровую холстину и вопросительно через очки уставилась на Маслову.
Старшой подошел и сердито ткнул Маслову в плечо и, кивнув ей головой, повел ее в женский коридор. В женском коридоре ее всю ощупали, обыскали и,
не найдя ничего (коробка папирос была засунута в калаче),
впустили в ту же камеру, из которой она вышла утром.
Впустили его во двор довольно скоро, но на вопрос: почивает ли уже барыня или еще
не ложилась — дворник
не мог ответить в точности, кроме того, что в эту пору обыкновенно ложатся.
Приехал он еще в молодости в деревню на побывку к жене, привез гостинцев. Жена жила в хате одна и кормила небольшого поросенка. На несчастье, когда муж постучался, у жены в гостях был любовник. Испугалась, спрятала она под печку любовника,
впустила мужа и
не знает, как быть. Тогда она отворила дверь, выгнала поросенка в сени, из сеней на улицу да и закричала мужу...
Там, где главная улица упирается в тюремный забор, находятся ворота, очень скромные на вид, и что это
не простые, обывательские ворота, а вход в тюрьму, видно только по надписи да по тому еще, что каждый вечер тут толпятся каторжные, которых
впускают в калитку поодиночке и при этом обыскивают.
Здесь, на каторге, он сам построил себе избу, делает ведра, столы, неуклюжие шкапы. Умеет делать всякую мебель, но только «про себя», то есть для собственной надобности. Сам никогда
не дрался и бит
не бывал; только когда-то в детстве отец высек его за то, что горох стерег и петуха
впустил.
Лакей, видимо,
не мог примириться с мыслью
впустить такого посетителя и еще раз решился спросить его.
— Всех, всех
впусти, Катя,
не бойся, всех до одного, а то и без тебя войдут. Вон уж как шумят, точно давеча. Господа, вы, может быть, обижаетесь, — обратилась она к гостям, — что я такую компанию при вас принимаю? Я очень сожалею и прощения прошу, но так надо, а мне очень, очень бы желалось, чтобы вы все согласились быть при этой развязке моими свидетелями, хотя, впрочем, как вам угодно…
Мать трепетала пред моими приказаниями и даже
не смела предо мною нюнить, когда я решался иногда
впускать ее к себе.
Князь застал невесту запертою в спальне, в слезах, в отчаянии, в истерике; она долго ничего
не слыхала, что говорили ей сквозь запертую дверь, наконец отворила,
впустила одного князя, заперла за ним дверь и пала пред ним на колени.
Авгарь, побелевшая от ужаса, делала знаки, чтобы Конон
не отворял двери, но он только махнул на нее рукой. Дверь была без крючка и распахнулась сама,
впустив большого мужика в собачьей яге. [Яга — шуба вверх мехом. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] За ним вошел другой, поменьше, и заметно старался спрятаться за первым.
Розанов
не зашел к Нечаю, а прямо постучался в квартиру Арапова. Босая Липка откинула дверной крючок и,
впустив Розанова без всякого опроса, бросилась опрометью на свой блошливый войлок.
Был случай, что Симеон
впустил в залу какого-то пожилого человека, одетого по-мещански. Ничего
не было в нем особенного: строгое, худое лицо с выдающимися, как желваки, костистыми, злобными скулами, низкий лоб, борода клином, густые брови, один глаз заметно выше другого. Войдя, он поднес ко лбу сложенные для креста пальцы, но, пошарив глазами по углам и
не найдя образа, нисколько
не смутился, опустил руку, плюнул и тотчас же с деловым видом подошел к самой толстой во всем заведении девице — Катьке.
Сначала Симеон
не хотел их
впускать, и лишь несколько рублей, которые дал ему Рязанов, смягчили его.
Я так был испуган, поражен всем виденным мною, что ничего
не мог рассказать матери и тетушкам, которые принялись меня расспрашивать: «Что такое случилось?» Евсеич же с Парашей только
впустили нас в комнату, а сами опять убежали.
—
Не нравится? А мне так любо смотреть! ровно часовые по улице-то стоят!
впустить впустят, а выпустить — и думать
не моги!
Всего этого я, разумеется,
не сказал ей; по собственному опыту я знаю: самое мучительное — это заронить в человека сомнение в том, что он — реальность, трехмерная — а
не какая-либо иная — реальность. Я только сухо заметил ей, что ее дело открывать дверь, и она
впустила меня во двор.
И прошу тебя, хозяин,
не сметь никого
впускать, пока я тут.
Мы хозяева, а
не Лембки!..» Одним словом, точно их для этого и
впустили.
И
не успели мы еще взбежать на лестницу, как раздался в воротах пьяный крик и посыпались ругательства. Шатов,
впустив меня к себе, запер дверь на замок.
Тогда никто
не говорил о Лямшине и совсем
не подозревали его, а теперь все утверждают, что это он
впустил тогда мышь.
Переход людей от одного устройства жизни к другому совершается
не постоянно так, как пересыпается песок в песочных часах: песчинка за песчинкой от первой до последней, а скорее так, как вливается вода в опущенный в воду сосуд, который сначала только одной стороной медленно и равномерно
впускает в себя воду, а потом от тяжести уже влившейся в него воды вдруг быстро погружается и почти сразу принимает в себя всю ту воду, которую он может вместить.
Передонов сказал, что пришел к Александру Алексеевичу по делу. Девица его
впустила. Переступая порог, Передонов зачурался про себя. И хорошо, что поспешил:
не успел еще он снять пальто, как уже в гостиной послышался резкий, сердитый голос Авиновицкого. Голос у прокурора всегда был устрашающий, — иначе он и
не говорил. Так и теперь, сердитым и бранчивым голосом он еще из гостиной кричал приветствие и выражение радости по тому поводу, что наконец-то Передонов собрался к нему.
Стучали в ворота, Матвей слышал стук, но
не отпирал и никого
не позвал. Выскочил из амбара весёлый Михайло и, словно козёл, прыгая по лужам,
впустил во двор маленького, чёрного попа и высокого, рыжего дьячка; поп, подбирая рясу, как баба сарафан, громко ворчал...
—
Впусти меня, Павел, полно капризничать; как тебе
не стыдно?
— Перестань, пожалуйста. Ты
не ребенок.
Впусти меня. Мне нужно с тобою поговорить.
Не могу умолчать и об разговоре с губернским полковником.
Впустивши его в кабинет, Митенька даже счел за надобное притворить за ним дверь поплотнее и вообще, кажется, предположил себе всласть отвести душу беседой с этим сановником.
Я видел столько капитанов, что, если их сразу сюда
впустить,
не хватит места всем стать на одной ноге.
Душевное просветление Маркушки
не в силах было переступить через эту грань: еще допустить в Царство Небесное Кайло и Пестеря, пожалуй, можно, но чтобы
впустить туда Оксю с Лапухой… Нет, этого
не могло быть! В Маркушке протестовало какое-то физическое чувство против такого применения христианского принципа всепрощения. Он готов был поручиться чем угодно, что Окся и Лапуха
не попадут в селения праведных…
Меж тем наши путешественники подъехали к деревне, в которой намерены были остановиться. Крайняя изба показалась им просторнее других, и хотя хозяин объявил, что у него нет ничего продажного, и, казалось,
не слишком охотно
впустил их на двор, но Юрий решился у него остановиться. Кирша взялся убрать коней, а Алексей отправился искать по другим дворам для лошадей корма, а для своего господина горшка молока, в котором хозяин также отказал проезжим.
"Видно, два раза
не полюбишь, — думал он, — вошла в тебя другая жизнь,
впустил ты ее —
не отделаешься ты от этого яда до конца,
не разорвешь этих нитей!
Матроска ожидала дочь и, несмотря на поздний для нее час, с азартом вязала толстый шерстяной чулок. По сердитому стуку вязальных прутиков и электрическому трепетанию серого крысиного хвоста, торчавшего на матроскиной макушке, видно было, что эта почтенная дама весьма в тревожном положении. Когда у подъезда раздался звонок, она сама отперла дверь,
впустила Юлочку,
не сказав ей ни одного слова, вернулась в залу, и только когда та прошла в свою комнату, матроска
не выдержала и тоже явилась туда за нею.
При этом она видела, как Николя, для потехи m-lle Пижон, плясал в одном белье, как иногда стоял перед ней на коленях, и при этом она била его по щекам; как в некоторые ночи он являлся довольно поздно, но в комнаты
впускаем не был, а, постояв только в сенях, уезжал обратно.
— Конечно, — продолжал ученый прохожий, — Наполеон, сей новый Аттила, есть истинно бич небесный, но подождите: non semper erunt Saturnalia —
не все коту масленица. Бесспорно, этот Наполеон хитер, да и нашего главнокомандующего
не скоро проведешь. Поверьте, недаром он
впускает французов в Москву. Пусть они теперь в ней попируют, а он свое возьмет. Нет, сударь! хоть светлейший смотрит и
не в оба, а ведь он: sidbi in mente — сиречь: себе на уме!
Княгиня
не велела никого
впускать!
Одна из ниш имела
не железные, а каменные ступени, числом пять; они вели к глухой, плотно закрытой двери, однако когда я ее толкнул, она подалась,
впустив меня в тьму.
Занятый своими мыслями, я незаметно спустился по улице под гору и очутился пред самой фабрикой, в недра которой меня
не только без всяких препятствий, но и даже с поклоном
впустил низенький старичок-караульщик; пройдя маленькую калитку, я очутился в пределах громадной площади, с одной стороны отделенной высокой плотиной, а с трех других — зданием заводской конторы, длинными амбарами, механической и дровосушными печами.
Заперся один в своей комнате,
не велел никого
впускать и весь погрузился в работу.
Он начал заниматься делами без меня больше, чем прежде, и опять мне стало казаться, что есть у него в душе какой-то особый мир, в который он
не хочет
впускать меня.
Но, несмотря на все его старанье постоянно быть наравне со мною, я чувствовала, что за тем, что я понимала в нем, оставался еще целый чужой мир, в который он
не считал нужным
впускать меня, и это-то сильнее всего поддерживало во мне уважение и притягивало к нему.